Путешествие через Верхоянский хребет. Таёжные робинзоны.

Предыдущую часть путешествия можно посмотреть здесь

Это невероятная история. В труднодоступном и, в общем-то, безлюдном районе Якутии, в сердце Верхоянских гор я встретила удивительных людей. Василий и Ирина живут здесь постоянно, душа в душу, вот уже 27 лет.

Василий родился в здешних краях, в посёлке Джаргалах. Мама его якутка, отец — эвен. Так получилось, что в два года после травмы мальчик стал глухонемым. Его воспитывала строгая бабушка-оленеводка. И, конечно же, тайга — олени, кочёвки, нарты, мороз. Суровый труд, суровая жизнь на природе. Тайга, тундра, горы.

И только когда Васе исполнилось 11 лет, как-то спохватились, что мальчик ещё не ходил в школу. Так Вася из тайги снова попал в посёлок. Каково же ему было там страшно и непривычно! Но постепенно он освоил и премудрости русского языка, и более-менее выучился и поехал дальше на учёбу в техникум в Санкт-Петербург.

Тут-то они и встретились с Ириной, которая случайно в тот момент гостила там у сестры. Она так же, как и Василий, — человек с ограниченными возможностями по слуху и речи. Молодые люди нашли друг друга. Скоро будет 31-я годовщина их свадьбы.

Ирина родом из-под Тулы. Но не побоялась поехать за любимым в далёкую якутскую тайгу. Сначала три года они жили в посёлке, но потом переехали в более привычную для Василия обстановку — в тайгу.

Печка для хлеба.

Всё здесь построено их руками. Сначала они жили в небольшой избушке прямо на берегу озера, но там их жильё так сильно продувалось зимой, что через некоторое время решили переселиться чуть поглубже в лес, чтобы было теплее.

Ирина обучала Василия языку глухонемых, делилась всеми своими культурными и научными знаниями. А Василий научил свою супругу премудростям таёжного быта. Так Ирина — простая девушка из среднерусской полосы, стала опытной кочевой жительницей Заполярья.

Раньше у Ирины и Василия было своё стадо, хоть и небольшое, но требовавшее усилий для содержания. Ирина с улыбкой рассказывает, что даже она знала всех оленей в лицо. А Вася путал.

Теперь они отказались от оленей, с возрастом стало труднее ухаживать за ними. Вася с Ириной уже на пенсии, на севере её получают раньше. Охота, рыбалка, запас самых необходимых продуктов без излишеств — обеспечивают их вполне безбедное существование здесь, на природе.

Когда они были помоложе — несколько раз совершали длинные и длительные по времени переходы — вдвоём кочевали на оленях, на нартах в гости к Васиной маме в Тикси. Это больше 1000 километров без дорог, по заснеженной тайге и тундре. Сколько приключений было на пути! Вот они — настоящие путешественники.

Теперь, когда оленей нет, Ирина с Васей стали более свободными, не так сильно привязанными к хозяйству, и могут поехать в гости к родственникам Ирины в центральную Россию.

Сейчас у Василия с Ириной — бураны. И лошади. Лошади здесь на вольном выпасе, им не надо заготавливать корма. Лошадей не подковывают, нет надобности, и вообще — на здешних суровых морозах от подковы они могут отморозить себе копыта.

Раз в два года Василий с Ириной делают запас продовольствия. Это целое дело! Покупают и везут продукты из Якутска — так намного дешевле, чем в маленьких якутских посёлках, куда продукты в магазины доставляют авиацией. Снаряжают небольшой караван из буранов, везут 800 литров топлива, несколько мешков муки, сахара, сливочное масло в коробках. Крупы, соль, чай, подсолнечное масло.

У Васи с Ириной есть обычные телефоны-смартфоны, можно посмотреть на них фотографии. Но связь с внешним миром у них — только лошади, да бураны. До посёлка 160 километров по долинам и горам, через перевалы. На лошади — неделю кочевать. Но есть тут и ближайший сосед — охотник Фёдор, эвен. Он тоже постоянно живёт тут, в тайге. У него есть рация. Правда в тот момент, когда я гостила там, она сломалась.

Ещё в здешних местах кочует оленевод Туян. У него есть спутниковый телефон. Но где он, и когда — ищи ветра в поле!

Вот так спокойно и живут на природе Ирина с Васей здоровой жизнью предков.

По следам мы определили, что Туян недавно прокочевал в сторону озера Лыбалах. И Фёдор предложил мне поехать на озеро Лыбалах на лошадях. Я же хотела поймать там большого гольца, а в здешних озёрах, как сказал Фёдор, большой голец уже редкость.

Ещё и позвонить заодно можно будет, ведь уже три недели прошло, как я не давала весточки родным и близким.

Фёдор — это тоже удивительный человек! Родители его — эвены, но в 4 года он лишился их и попал в детдом. Хорошо выучил русский язык. Окончил Верхневилюйское речное училище, работал в речном флоте механиком, потом пожарным, у него 77 прыжков с парашютом на горящую тайгу. Работал и оленеводом, здесь он знает все окрестности, кочевал тут раньше со стадом. Маленький, щуплый, его часто обижали в детстве, в детдоме. Но он пошёл в секцию и стал отличным боксёром. Сначала, когда Фёдор вернулся в тайгу, якутский язык почти забыл, местные дали ему кличку Русский Федя. Но теперь-то он вспомнил язык, легко общается на якутском с местными оленеводами и охотниками. А на эвенском языке в здешних краях уже не говорят, забыли.

Фёдор — творческая личность, он и конструктор, и поэт, и певец!

Как же трудно мне было уговорить его не стесняться сниматься на камеру. Как жалко, что песню, спетую мне от души сразу при встрече, записать не удалось. Фёдор мечтает, чтобы его стихи-песни были исполнены каким-нибудь настоящим певцом, под аккомпанемент настоящего музыканта. Он уверен, что в Москве, конечно же, есть такие. И он передал мне эти стихи, написанные аккуратным почерком, бережно упакованные для нелёгкой транспортировки по тайге, и по реке на сплаве. Если кто-то может исполнить мечту Фёдора — сделайте это. На одну из его песен — Ысыах — уже нашёлся музыкант-исполнитель, и сделал аранжировку.

Песни Фёдора Колтовского и уже имеющиеся клипы лежат здесь http://fedorkoltovskoy.com/

Мы съездили на лошадях к озеру Лыбалах через удивительной красоты перевал. Пока ждали Туяна, я пробовала ловить гольца, но не поймала ничего! В «наших» озёрах Василий уже наловил кучу рыбы, так что гольцами и хариусами мы были обеспечены. Зато жена Туяна — Октябрина угостила нас свежей медвежатиной. Пять лет она практически постоянно кочует со своим мужем по тайге и лишь изредка зимой выбирается в посёлок. Туян дал мне позвонить со своего спутникового телефона.

Возвращались обратно на Дяйбалах уже в сумерках.

Три дня гостила я у этих удивительных людей — Ирины, Василия и Фёдора. Меня отговорили от возвращения назад по реке Мячен — там, без лодки, пройти тяжело — много прижимов, бродов. Лучше возвращаться тем же путём, что я и пришла сюда.

Фёдор вызвался проводить меня обратно на лошадях до перевала. Конечно же, я согласилась. Фёдор захватил с собой ружьё, решил поохотиться на баранов — мяса здесь, у него и у Василия с Ириной уже давно не было.

— А летом я их и не стреляю, у меня тут ледника нет. А сейчас уже прохладно.

Мы оставили патрон для духов на примеченном Фёдором месте и поехали привычным путём, по тропе в сторону перевала на Улахан-Дектенде. И ещё не кончилась набитая тропа, хоженые оленьим стадом места, как на реке со стороны скал неистово залаяли Федины собаки. Мы поняли, что они обнаружили дичь.

-Ого! — удивился Фёдор, — в этих местах никогда баранов не было!

Мы привязали коней за кустарник, Фёдор быстро расчехлил свою мелкашку, и, пригибаясь за ветвями и стараясь не шуметь, мы побежали к открытому галечнику. Впереди на тёмной скале, как на ладони, стоял, выделяясь светлой окраской шерсти, молодой баран. Рога его ещё не были согнуты в кольцо. Собаки, забравшись на кручу, хорошо держали его, облаивая, не давая уйти вверх.

Фёдор стрелял раз, другой, мазал, а баран и не думал убегать. Расстояние было небольшим, метров 70. Мне казалось, что он будто заколдованный. Похоже, он не понимал, кто мы такие и не пытался как-то скрыться, не проявлял страха, только чуть-чуть перескочил на соседний уступчик. Мне было и жалко барана, и в то же время хотелось, чтоб у здешних обитателей озёр появилось мясо. И вот, выстреле на пятом, баран вдруг рухнул, как подкошенный вниз. Когда мы подошли к нему, он уже был мёртв, а собаки теребили ему шерсть на ляжках.

— Прямо в сердце, молодец, Фёдор!

— А ты удачливая, — улыбался он в ответ. — Это тебе Байанай барана подарил! Сколько хожу, никогда здесь не встречал баранов.

Мы быстро освежевали тушу, завалили мясо камнями и отправились дальше. Я удивилась, что можно вот так спокойно оставлять мясо на земле.

— Медведь здесь не ходит — уверенно заявил Фёдор

Скоро тропа кончилась, кочевой след ушёл в другой распадок. Кони не хотели идти по каменистым участкам в незнакомой им местности, временами мы спешивались и вели их в поводу. Мой смирный и послушный рысак по кличке Кофе начал вдруг бить копытом. Неужели, хочет сбросить?

— Это он говорит — хватит уже идти, пора покушать! — засмеялся Фёдор.

Уже в сумерках мы дошли до границы растительности и разбили лагерь. Фёдор не был здесь уже 20 лет! Последняя ночь в обществе человека, разговоры, каша из одного котелка. Я была очень удивлена экипировке Фёдора. У него была с собой маленькая туристская каркасная палаточка и хиленькое небольшое одеяло, которое он взял из избушки на тропе по пути сюда. Краюшка хлеба — вся еда на два дня (кто ж знал про мясо!). У него не было какой-нибудь дополнительной тёплой одежды, кроме той куртки и свитера, что была на нём. От пуховой жилетки, предложенной мной на ночь, он отказался. Настоящий житель тайги, Дерсу Узала, — подумалось мне…

Фёдор встал на рассвете раньше меня, нашёл и заседлал коней, развёл костёр. После завтрака мы тепло простились и зашагали каждый своей дорогой. Маленький человек с большим сердцем, непосредственным, открытым и отзывчивым, скрывался за переплетением приречного кустарника. В душе защемило…

Красота окрестностей привела меня в обычное восторженно-созерцательное состояние. Прошло меньше недели, как я была здесь, и, хоть цвет растительности заметно поменялся, тундра побурела, пейзажи были великолепны. Этой ночью было облачно, а утром стало ясно, вчерашняя облачная дымка снова ушли куда-то за дальние перевалы. Можно было попробовать успеть перевалить и дойти до моего базового лагеря на реке. Но я решила, что в такой ясный день, находясь здесь, в сердце гор, невозможно не подняться на вершину.

Что я и сделала, взобравшись по гребню на обзорную точку здешних окрестностей, высотой 1836 метров.

Идти обратно вниз по хребтам не решилась, уж очень отвесными и круто осыпными виделись гребни впереди. И я спустилась в моё ущелье, вернее, в его приток, чтобы идти к Соболох-Маяну знакомым путём. Несколько водопадов, что преградили мне путь в верховьях ущелья, были легкопроходимыми, и я без приключений добралась до моей старой стояночки на боковом притоке Улахан-Дектенде. И ночевала здесь с чувством полного умиротворения, будто я вернулась домой. А на следующий день прошла всё жуткое ущелье, немного полазала, облезая нижний водопад, но в целом спуск прошёл без эксцессов. Солнечное освещение, движение вниз, сытость, известность пути — всё это сделало возвращение в базовый лагерь вполне лёгкой прогулкой.

О продолжении путешествия можно прочитать здесь

Марина Галкина.